Институт политических исследований при Фонде Т. Усубалиева

Эсен Усубалиев

Принимая во внимание последние тенденции в Центральной Азии, связанные с пересмотром и даже переоценкой роли русского языка, кириллицы и СССР в целом, в становлении и развитии государств, изучение вопросов национализма в регионе, может быть весьма актуальным. Особенно с учетом того, что Казахстан является единственной страной региона, которая непосредственно граничит с Россией и имеет значительное число русского и русскоязычного населения, проживающего пограничных с Россией областях. 

Естественно, что такое положение Казахстана, предопределяет его стратегическую значимость как в политике России в отношении Казахстана, так и в политике других государств, которые понимают особенное значение Казахстана для безопасности России. При поверхностном взгляде на значение Казахстана для безопасности РФ можно найти аналогии с Украиной, которую сейчас используют для создания прямых военных угроз России, нейтрализация которых и ведется сейчас в рамках Специальной Военной Операции на Украине. Однако эти аналогии заканчиваются после перечисления известных факторов, таких как этнос, границы, язык. В остальном, выход Казахстана к «внешнему миру» контролируется Россией и Китаем, если говорить о торгово-транспортных артериях. 

В этой связи, националистические настроения в Казахстане интересны в двойне, поскольку несмотря на их бесперспективность и отсутствие четкого внешнего ориентира, как скажем «европейская идентичность» на Украине, они продолжают расти и каждым годом эта проблема приобретает все более устойчивые и организованные формы с перспективой оказания серьезного и долгосрочного влияния на общественно-политические процессы в стране. 

Рост национализма в Казахстане уже привел к двум параллельным процессам — государство официально осуждает любые проявления национализма, при этом не может препятствовать пропаганде националистических идей, в том числе и работе зарубежных фондов и организаций в этой сфере. 

Череда событий начала 2022 года предопределила обострение националистических настроений в обществе, которые традиционно связаны с вопросами защиты земли, языка, культуры, образа жизни и будущего развития этноса — проблемы которые всегда обсуждались в казахском обществе — дискуссии об этом периодически приобретали острые формы в зависимости от внутри и внешне политических факторов. 

В каких условиях происходило формирование казахского национализма, учитывая рамки этой статьи, следует представить их лишь тезисно, поскольку эти вопросы могут представлять интерес в рамках более комплексного исследования. 

Формирование современного казахского национализма происходило в условиях существования двух важных геополитических факторов — России и Китая, которые в представлениях казахских активистов в настоящее время «представляют угрозу выживаемости (сохранности) казахов как нации». Эти факторы имеют внутреннее и внешнее измерения, о чем будет рассмотрено позднее. 

Однако, является интересным, что факт формирования казахской нации (языка, культуры, устного народного творчества), а также ее сохранения и развития благодаря Советской России и при советской власти, полностью отрицается националистическими кругами, либо замалчивается. Равно как и отрицается роль России в защите казахского народа от политики Китая в истории. 

По нашему мнению, феномен национализма необходимо оценивать с точки зрения как политической идеологии, так и политической психологии, иными словами как явление преимущественно психологическое, при этом используемое в политических целях. Оба «измерения» национализма тесно взаимосвязаны и мы предлагаем рассматривать национализм и как производную социальной идентичности (восприятия собственной и другой социальных идентичностей), и как производную общих закономерностей психологии действующего в социуме индивида. 

Национализм как психологический феномен восходит к двум базовым состояниям (настроениям) психологии индивида и коллектива (группы) — чувству фрустрации и чувству депривации. Фрустрацию можно наиболее общим образом определить как разочарование, возникающее вследствие невозможности достичь той или иной цели; депривацию – как чувство обделённости, лишения того или иного ресурса. 

Говоря о Казахстане, то после распада СССР, рост национального самосознания был связан с разочарованием в том, что «советская власть подавляла национальное развитие казахов, пыталась уничтожить этнос, растворив его в русской культуре, образовании, образе жизни, в этой связи, казахский этнос не развивался должным образом, практически забыв свою культуру и традиции предков, не говоря уже о религии». В свою очередь, националисты считали, что по этой и по многим другим причинам казахский народ был обделен в перспективах развития, лишен людских и природных ресурсов в результате политики СССР. Хотя это не соответствовало действительности. 

Тем не менее, оба эти состояния влекут за собой определённые действия (осознанные и неосознанные) как со стороны индивида, так и группы: они порождают агрессию, ведут к сублимации (направлению высвобожденного отрицательного психического заряда) и – весьма часто – к перенаправлению, поиску виновных, «козлов отпущения». Наиболее известная из теорий, на которую мы можем опираться в подобном анализе – это фрустрационная теория агрессии Дж. Долларда и Н. Миллера.

Агрессия может быть враждебной и конструктивной: в первом случае она направлена лишь на причинение вреда объекту, послужившему причиной (виновником) фрустрации; во втором ‒ она нацелена на достижение конкретной цели, на пути к которой встал её объект. Если мы говорим о социальных коллективах, то виновными, «козлами отпущения» становятся, как правило, группы или индивиды, внешние по отношению к группе, испытывающей состояния фрустрации и депривации. Внешние или, по крайней мере, иные, обладающие иными характеристиками, в том числе этническими. В этом кроется основа национализма как психологического феномена. 

В этой связи, первые серьезные и массовые националистические выступления в Казахстане были зафиксированы в 1986 году, когда на пост главы республики был поставлен представитель русской национальности Генадий Колбин, что вызвало массовые волнения и беспорядки. По всем признакам те события можно классифицировать как реакцию агрессии по отношению к представителю «внешней среды» (русского в этническом отношении), но и как высвобождению длительно накапливаемого недовольства в национальной среде в отношении государственной политики в целом, но в качестве объекта (повода) был выбран представитель центра Колбин. 

В дальнейшем, «влияние России», «доминирование русского языка и культуры», а также другие маркеры, указывающие на связи с Россией, стали важнейшим компонентом казахского национализма. Здесь уместно проводить аналогию с Украиной, где происходили схожие процессы — независимость этноса ассоциировалась с избавлением от всего, что могло его связывать с Россией. В дальнейшем особенности развития националистических процессов в Украине и Казахстане уместно рассматривать как целенаправленную работу западных структур, которая началась практически сразу после распада СССР. 

Психологическая природа национализма, как известно, составляет основу любой националистической идеологии. А.И. Тэвдой-Бурмули считает, что национализм как идеология – это «активная лояльность индивида к культурной общности, с которой его в данный момент связывают самые прочные идентитарные узы» [Тэвдой-Бурмули А.И. (2018) Этнополитическая динамика Европейского союза. М.: Аспект Пресс. 224 c.]. 

Однако остается вопрос, как трактовать нацию – в этническом, гражданском, культурном, либо каком-либо ещё ключе; поэтому определение остаётся недосказанным. Наиболее общим образом национализм в идеологическом поле можно трактовать как идеологическую мобилизацию этнической идентификации в политических либо культурных целях. 

В самом казахском обществе и научном сообществе, все еще актуальны дискуссии о том, завершен ли процесс формирования казахов как нации, в том числе и с точек зрения этнических, гражданских и культурных аспектов. Не говоря уже о территориальных вопросов — понимание того, что часть территории Казахстана была фактически «подарена» Россией при формировании СССР, формирует дополнительные угрозы от возможной потери части территорий. 

При этом имеет смысл рассматривать национализм как идеологию «с разреженным центром» (thin-centered ideology) [Freeden, M. (2004) «Conclusion: ideology – balances and projections», in Freeden, M. (ed.), Reassessing political ideologies: the durability of dissent, Routledge, New York, NY, pp. 193‒208.]. По его мнению, национализм не способен охватить все сферы человеческой социальной деятельности, на что претендуют классические идеологии, такие как либерализм, консерватизм или социализм. Национализм, по сути, ограничивается идеологическим обеспечением этнических процессов, при этом будучи способен становиться элементом либерального, консервативного или социалистического дискурса; таким образом, в линейный политический спектр он однозначно не вписывается. 

В этой связи, начиная с процессов национального строительства с образованием СССР в 1922 году, после распада этого государства и периода независимости Казахстана, казахский национализм не смог оформиться в качестве отдельной идеологии, однако вошел во взгляды и программы различных политических групп, которые, учитывая особый режим власти, не могли быть оформлены в действующие политические партии, способные оказывать влияние на общественно-политическую обстановку. 

Особые условия для его развития, как идеологии различных движений, создаются сейчас, когда Казахстан на фоне последствий от событий января 2022 года, идет на либерализацию политической жизни и в частности, расширяет список политических партий, которые могут принимать участие в политических процессах, согласно недавним заявлениям президента К. Токаева. 

Тем мне менее, в отличии от различных классификации национализма, принятых в политической науке, казахский национализм имеет характер различных типов национализма, которые пока еще находятся на стадии формирования, имея лишь отдельные характерные черты. 

В первую очередь это «этнический национализм», поскольку поскольку сконцентрирован сугубо на обеспечении узких нужд этнических процессов — возрождения, сохранения и развитии нации. 

При этом, он имеет черты «гражданского национализма» — попытка направить эти процессы еще и в русло государственного строительства, где начинают формироваться понятия о нации и национальном государстве. Если мы понимаем нацию как политическое сообщество граждан, не привязанное к этническому делению, и делаем её объектом предельной лояльности, это и становится гражданским национализмом. Однако и в том и в другом случае формирование казахского этноса и казахского национального государства (в любом его понимании) это до сих пор незаконченный процесс, как и говорилось ранее. 

В плане построения государственности, не смотря на отсылку к многонациональному характеру государства, именно статус и реальное положение национальных меньшинств чаще всего становится объектом агрессии со стороны этнического большинства, что говорит о незрелости государственного сознания (ответственности государство-образующего национального большинства). А также все еще глубоких чувствах фрустрации и депривации по отношению к другим национальностям и не определенным, прежде всего для самих себя, статусом этнического большинства в Казахстане. 

В многом на данные критерии опирается типология Э. Смита, который выделил два крупных типа национализмов: территориальный (который в данном случае можно отчасти считать синонимом «гражданского» как антитезу принципу этничности) и «этнический». Каждый тип Смит разделил на движения, предшествующие обретению независимости (в случае территориальной концепции – антиколониальные, этнической концепции – сепаратистские и диаспоральные) и созданные после обретения независимости (в случае применения территориального принципа – интеграционные, в случае применения этнического основания – ирредентистские и паннационализмы) [Smith, Anthony D. Ethnic and Territorial Nationalism // Encyclopaedia of Nationalism / Ed. Leoussi, Athena S.. — Transaction Publishers, 2001. — 495 p.]. 

Однако эти критерии не идеальны и нередко между гражданским и этническим национализмом трудно провести грань. В этой связи, сама классификация и типология казахского национализма это еще не сформировавшийся конструкт, который имеет черты этнического, гражданского национализма, территориального и цивилизационного, направленного как против носителей другой этничности, так и против представителей других государств, и носителей других культурных и цивилизационных установок. 

Имеет внутренний и внешний контур — внутри против представителей других национальностей, во вне в отношении России и Китая. Но, как и отмечалось выше, это не оформленная идеологическая платформа — это разрозненные и все еще формулируемые принципы, которые меняются в зависимости от политической конъюнктуры. 

Ввод войск ОДКБ в Казахстан в январе 2022 года для стабилизации ситуации после беспорядков, костяк которых составлял российский контингент, привел к актуализации антироссийских настроений в обществе, хотя ранее в течение года действовали «языковые патрули», требовавшие говорить исключительно на казахском языке и  отмечались периодические выступления активистов против Китая и его этнической политики в СУАР КНР в отношении уйгуров, казахов и мусульман в целом. 

Проведение специальной военной операции российской армии на Украине в феврале 2022 года вызвали новую реакцию среди населения Казахстана и в первую очередь в националистических группах, которые всегда рассматривали политику России как угрозу суверенитету страны и национальному самосознанию. Ряд экспертов также начинает склоняться к мнению о том, что общественно-политические процессы на Украине и в Казахстане синхронизированы — не смотря на серьезные различия в условиях формования и развития двух государств, искусственный (поддерживаемый извне) рост националистических настроений имеет многие схожие черты, которые следует подробно рассмотреть в другом исследовании. 

Суммируя вышеизложенное следует подчеркнуть, что национализм в Казахстане это так называемый «конструкт», который находится на стадии своего идеологического оформления и формирования в виде общественной и политической деятельности — как индивидуальной, так и групповой. 

В его основе лежат разрозненные идеи о росте национального самосознания, сохранения и развития нации (языка, культуры, образа жизни), как реакция на историческое развитие в рамках доминирования России в политической, культурной и образовательной сферы. Формирование нового будущего, на основе отказа от общего исторического прошлого с Россией, и построение национального государства. 

Тем не менее, эти идеи до сих пор не получили идеологического оформления и не представлены в виде научного либо политического труда. В этой связи, в своем большинстве эти идеи пребывают в индивидуальном и групповом сознании на грани политической идеологии и психологии.

Казахский национализм имеет открыто агрессивные и пассивно агрессивные формы, периодически проявляясь в виде агрессии в отношении этнических меньшинств, либо регулярно проводимые кампании в отношении как других этносов, так и внешних раздражителей — Россия и Китай. 

В условиях незавершенных процессов формирования казахского этноса, а также казахской государственности, в рамках которых казахам еще предстоит определить свое место, националистические настроения создают дополнительную уязвимость в современных процессах политической стабильности Казахстана после завершения «эпохи Назарбаева». Развитие нестабильности, в основе которой может лежать проблема национализма, будет иметь серьезные внутренние и внешние последствия для страны.

Эсен Усубалиев, к.и.н., директор Института политических исследований.