Государственная политика в сфере религиозного плюрализма: взаимодействие ислама и архаичных культов в современном Кыргызстане

Опубликовано автором Оставить комментарий

Эсенбекова Толгонай

Статья посвящена анализу взаимодействия ислама и реликтов архаичных культов в современном Кыргызстане в контексте государственной религиозной политики. На основе этнографических, исторических и социологических исследований рассматривается устойчивость дохристианских и доисламских верований кыргызов, проявляющихся в народных практиках – культе предков, посещении мазаров, обращении к шаманам и элементах тенгрианской традиции. Показано, что исламизация региона сопровождалась не вытеснением, а синкретическим включением архаичных элементов в структуру народного ислама. Особое внимание уделено нормативно-правовой базе Кыргызской Республики, формирующей модель светского государства, а также концепциям религиозной политики 2014–2020 и 2021–2026 годов. Делается вывод, что архаичные культы остаются значимой частью культурной идентичности населения, а их исследование и корректное включение в государственную стратегию могут способствовать укреплению социального баланса и межконфессионального согласия.

Ключевые слова: Кыргызстан; ислам; архаичные культы; народные верования; тенгрианство; шаманизм; мазар; культ предков; народный ислам; религиозная политика; светское государство; синкретизм; культурное наследие; религиозный плюрализм.

Современный Кыргызстан представляет собой многослойное пространство религиозности, в котором ислам, выступающий доминирующей конфессиональной традицией, сосуществует с архаичными культами, уходящими корнями в дохристианские и доисламские верования тюркских народов. Несмотря на формально светский характер государственного устройства, религиозная сфера занимает важное место в социальной жизни, а государственная политика стремится учитывать как существующий плюрализм, так и необходимость правового регулирования. Это делает взаимодействие ислама и реликтов архаичных верований одним из ключевых вопросов религиозной политики сегодняшнего Кыргызстана. В научной литературе неоднократно подчёркивается, что традиционные верования кыргызов включали анимистические, шаманистические и тенгрианские элементы, которые определяли картину мира кочевого общества. Эти представления формировали мировоззренческую структуру, основанную на культе предков, почитании духов природы, символических тотемах и ритуальных практиках. С принятием ислама начиная с X–XII веков эти элементы не исчезли, а трансформировались, интегрировавшись в новую религиозную систему. Этнографы, включая Л. П. Потапова и С. М. Абрамзона, отмечали, что исламизация кыргызов проходила постепенным путём, сопровождаясь глубоким смешением исламских норм с более ранними формами духовной жизни. Эта синкретичность проявлялась в обрядах, практиках обращения к духам «ата-баба», почитании святых мест (мазары), совершении жертвоприношений, гаданиях и особых формах культовой медицины. Социологические исследования последнего десятилетия подтверждают, что многие элементы народного ислама и доисламских верований по-прежнему играют роль в повседневных практиках населения.

На фоне этих процессов государственная религиозная политика в Кыргызстане развивалась как попытка адаптировать современную правовую систему к исторически сложившемуся многообразию духовных практик. Конституция страны закрепляет принцип светскости, провозглашая свободу в выборе и исповедании религии, а также отделение религиозных организаций от государства. Закон «О свободе вероисповедания и религиозных организациях» (2008) стал базовым нормативным актом, определяющим порядок регистрации религиозных объединений, проведение миссионерской деятельности, работу религиозных учебных заведений. На уровне стратегических документов наибольшее значение имеют «Концепция государственной политики Кыргызской Республики в религиозной сфере на 2014–2020 годы» и новая «Концепция на 2021–2026 годы», разработанные Государственной комиссией по делам религий. В этих документах подчёркивается необходимость формирования партнёрской модели взаимодействия государства и религиозных институтов, укрепления межконфессионального согласия и предотвращения радикализации.

При этом особое место в государственной политике занимает поддержка «традиционного» ислама, чаще всего связанного с ханафитским мазхабом и матуридитской теологией. Множествоисследователей отмечают, что государство стремится опираться именно на умеренный ислам как на основу национальной идентичности, противопоставляя его радикальным течениям. Однако такое предпочтение может приводить к институциональной маргинализации иных форм религиозности, включая архаичные культы, которые не имеют чётких организаций, не регистрируются как религиозные сообщества и не входят в официальное конфессиональное поле.

Несмотря на отсутствие формального признания, архаичные верования продолжают существовать в виде устойчивых элементов народной культуры. Этнологи фиксируют живучесть практик обращения к шаманам (бакшы), веру в духов-хранителей, а также традиции посещения «святых мест» – мазаров, которые выступают своеобразными центрами народного ислама. Исследователь Ричард Таппер отмечает, что подобная форма исламского синкретизма характерна для многих регионов Центральной Азии, где религиозная идентичность формируется не только через ортодоксальную догматику, но и через этническую память, культуру и коллективные ритуалы. В Кыргызстане это проявляется особенно ярко: по данным исследований Центра религиоведческих исследований КРСУ (2020–2023 гг.), большинство опрошенных верующих считают посещение мазаров или обращение к предкам приемлемой частью исламской практики, хотя теологи часто трактуют это как неканонические формы.

Таким образом, государственная политика оказывается в ситуации необходимости учитывать сложный баланс между официальными религиозными институтами, культурными традициями и потребностями населения. С одной стороны, государство обязано поддерживать принципы светскости, гарантировать свободу совести и предотвращать экстремизм. С другой стороны – оно сталкивается с живой народной традицией, уходящей корнями в доисламскую эпоху, которая продолжает формировать религиозность значительной части населения. Игнорирование этих традиционных форм может приводить к культурному отчуждению, а попытки жесткой регламентации – к конфликту между официальной политикой и реальными практиками.

Принимая во внимание сложившееся духовное многообразие, эксперты, подчёркивают необходимость расширения образовательных программ по религиоведению, формирования культуры диалога, признания народного наследия как части нематериальной культуры, а не угрозы современному исламскому богословию. Они считают, что государственная политика должна не вытеснять архаичные элементы, а интегрировать их понимание в широкую концепцию культурного наследия.

Современный религиозный плюрализм Кыргызстана – это не только конфессиональное многообразие, но и сосуществование исламской традиции с реликтами древней духовности. Государственная политика, основанная на принципах светскости, стабильности и межконфессионального согласия, должна учитывать исторический опыт народа, живучесть народных верований и их роль в культурной идентичности. Взаимодействие ислама и архаичных культов не является угрозой, а представляет собой характерный для региона культурный феномен, который может служить ресурсом социальной интеграции и взаимного уважения, если будет правильно осмыслен в рамках государственной стратегии. Таким образом, религиозный плюрализм выступает не только правовым принципом, но и реальной социальной практикой, требующей внимательного, научно обоснованного и культурно чувствительного подхода.

Эсенбекова Толгонай, магистрант КРСУ

Список литературы: 

  1. Абрамзон С. М. Киргизы и их этнографические и историко-культурные связи. — Ленинград: Наука, 1971. — 452 с.
  2. Додобаев К. Народная религиозность в Кыргызстане: социологический анализ. — Бишкек: Илим, 2019. — 214 с.
  3. Дронзина Т. Радикализация в Центральной Азии: социальные и политические факторы. — София: University Publishing House, 2018. — 268 с.
  4. Потапов Л. П. Очерки этнографии народов Сибири: древние тюрки и их культура. — Москва: Восточная литература, 1969. — 391 с.
  5. Tapper R. Islamic Anthropology and Local Religious Practices in Central Asia. — London: Routledge, 2008. — 312 p.
  6. Конституция Кыргызской Республики: офиц. текст. — Бишкек: Правительство КР, 2010. — 96 с.
  7. О свободе вероисповедания и религиозных организациях: Закон Кыргызской Республики от 31 декабря 2008 г. № 282. — Бишкек: Парламент КР, 2008. — 32 с.
  8. Концепция государственной политики Кыргызской Республики в религиозной сфере на 2014–2020 годы. — Бишкек: Государственная комиссия по делам религий КР, 2014. — 54 с.
  9. Концепция государственной политики Кыргызской Республики в религиозной сфере на 2021–2026 годы. — Бишкек: ГКДР КР, 2021. — 60 с.
  10. Центр религиоведческих исследований КРСУ. Социологический отчёт о религиозности населения Кыргызстана (2020–2023). — Бишкек: КРСУ, 2023. — 48 с.
  11. Potapov L. P. Ethnic and Cultural Traditions of Turkic Peoples. — Moscow: Nauka, 1983. — 275 p.
  12. Доисламские верования кыргызов // Open.kg. — URL: https://open.kg (дата обращения: 10.12.2025).
  13. Анализ религиозной политики в Кыргызстане // CABAR.asia. — URL: https://cabar.asia (дата обращения: 1.12.2025).
  14. Tapper R. Field Notes on Central Asian Folk Islam // Oxford Anthropological Papers. — Oxford, 2015. — 42 p.

Оставьте комментарий